Флаг, барабан и паровоз  - Оксана Обухова

А ты что? Башли. В тройном размере.

Тоже, понимаешь ли, нашлась звезда сыщицкого промысла.

– Прости, Дима, – неожиданно, пожалуй даже для себя, пролепетала Землероева. – Прости, прости…

– Дусь, ты что?.. Плачешь?!

Землероева рыдала. В трубке слышалось: «Дуся… Дуся… Дусенька!» Но железобетонная сыщица, всепогодная бегунья Землероева ревела как последняя корова. Страдала – всласть! Слезами уничтожала температуру кипения в мозгу.

Вот что делает с бабами справедливый и долгожданный мужской упрек в железобетонности, просьба и напоминание быть женственной. Ты не рубаха-парень, детка, не боевая подруга, не стойкий оловянный солдатик, ты не должна рваться в разведку и в мокрых штанах ползти по глине.

«Вернусь в Москву живая, выйду замуж! Стану Павловой!»

– Дима. Я в порядке, прости. Переволновалась за Синицыну. Прости! Справедливо упрекнул! Спасибо, я уже думала, вы все забыли, что я девушка. Так что там с Сережиным портретом?

– Угу. Как раз несут. Так, так… Сюрприз, Дусенция.

Мужчина с паспортными данными попутчика Синицыной имел абсолютно чистую репутацию (если не брать в расчет упреки от ГИБДД). Не привлекался, в полицейских базах не засвечен. Бизнесмен-многостаночник. Фирма зарегистрирована в Н-ске.

– А про Питер там что-нибудь есть? – расстроилась Евдокия.

– Не вижу, – видимо вчитываясь в распечатку, буркнул Павлов. – Но у Сережи в Н-ске есть ресторан «Эрмитаж». Это подойдет?

Вполне. Навеять владельцу название «Эрмитаж» могли и питерские корни, и работа с тамошними связями, поставщиками-перекупщиками. Подставляя Евдокии и Синицыной человечка, Крученый наверняка имел какой-то повод обозваться питерцами. Как говорилось выше, Дуся – сыщица, у нее мозг на несоответствия заточен, враки она ловит влет.

Но, впрочем… какая разница? В фильме «Ландыш серебристый» один из главных героев говорил примерно так: все мы, провинциалы, в Москве назывались питерцами… Так что даже поймай сыщица ухажеров на лукавстве, отбрехались бы смешком: «Простите нас, девчонки, бес попутал».

А по сути дела, все должно было срастись. На роман с Евдокией Крученый отвел себе лишь сутки. Головокружительные, пьяные, шальные. Какие уж тут враки и несоответствия, сутки как в бреду прошли, в хмельном угаре.

– Дусь, ты меня слушаешь?

– Да. Отправь мне, пожалуйста, информацию на Сережу по мылу. Хочу иметь ее в мобильнике.

– Не вопрос. Что мне дальше делать, Дуся? – Голос друга звучал сочувственно и тихо.

– Да ничего пока, Дим. Я тут сама немного порешаю, если не выгорит – позвоню, будем искать Синицыну, так сказать, твоими силами.

– А ты не боишься время упустить? Если ее похитили…

– Да знаю я, Дима, кто Линку с поезда снял! – перебила Евдокия. – И знаю, что им нужно! Это мои проблемы, когда я их решу, Синицына домой поедет.

– Уверена?

– На сто процентов.

Евдокия обманывала друга. Кто опять умыкнул Синицыну, она знать не знала!

Если Линку сняли с поезда в два часа ночи, а о смерти Семипалатинского в камере стало известно только в девятом часу утра, то… либо Воропаев отдал приказ выводить парочку из СВ загодя – то есть знал, что Палата уже почти покойник и готовился, либо, и скорее всего, кто-то работает против Иваныча так ловко, что идет впереди на два хода. А как все это проделали, Евдокия примерно представляла.

Опоить какой-то дрянью влюбленную парочку проще легкого! Серега курит, наверняка выходил на остановках подымить. Линка, бестолочь влюбленная, наверняка с ним бегала, купе не закрывала. Входи в купе кто хочет, вагон СВ – полупустой, шампанское на столе, добавить в открытую бутылку или в стаканы какой-то химии – дело пяти секунд. А дальше… дальше «пьяная» компания прыгает на рельсы из нерабочего тамбура.

И радует здесь только одно. Синицыну и Сержа опоили, а не вели через рельсы под стволами. И в этом случае появляется надежда: даже если похищение Синицыной инициировал неизвестный хитрый бес, подружку могут и не уконтропупить. Если в шампанское добавили серьезной дряни, то утром Линка не то что лиц похитителей не вспомнит, она забудет, как ее зовут, очнется уже в комнатке без окон! Так что есть надежда на бескровное разрешение ситуации.

Вот если бы Синицыну и Сержа под стволами вели… тогда бы Евдокия уже просила Павлова организовать розыски подруги. Похитители, показавшие свои лица, – бешеные псы! Такие свидетелей в живых не оставляют.

Но пока… пока время терпит. Похищение – нетривиальное. Заказчик, вероятно, известен. А если неизвестен, то он выступил против Воропаева. Вора в законе.

И в этом случае Евдокия получала право на звонок смотрящему. Тот не выполнил обещания, не отпустил подругу. Либо Иваныча нужно известить, что против него идет интенсивная диверсионная работа.

И в последнем Евдокия была почти уверена. Ее крайне напрягал один момент – Сергея опоили вместе с Линкой. А на фига огород городить? Если бы Сереге позвонил смотрящий и приказал сниматься с поезда, «питерец» опять наплел бы чего-нибудь Синицыной про работу, и та сама бы вынесла все чемоданы из купе.

Так что… Воропай Синицыну не похищал. Тут поработал человек, знающий, что в два часа ночи Палата уже не жилец.

И человек этот явно хотел всерьез рассорить Евдокию и смотрящего: сыщица путается под ногами и, вероятно, рушит какие-то планы. После смерти Семипалатинского и похищения Синицыной между двумя временными союзниками уже не будет прежнего доверия. Смотрящий и сыщица заподозрят друг друга в лукавстве.

Ловко. Ловко, черт возьми! Даже сейчас, после выстраивания логической цепочки, у Евдокии не было уверенности, что этот хитрый финт не исполнен по приказу Воропаева!

…Сыщица не без труда уговорила друга Диму не гнать волну. Не начинать без ее команды розыски Синициной. Простилась и пообещала быть на связи.

Кошмарное утро перетекало в безумный полдень. Славное начало дня, однако. Голова гудит пустым помойным ведром, по которому лупят несколькими палками, к вечеру черепушка вообще грозит взорваться на фиг!

Дуся помассировала виски, потерла уши, где по уверениям китайских специалистов акупунктуры находятся некие точки, способствующие превращению каши из мозгов в нечто более пригодное для жизни.

Рядом с сидящей на постели девушкой негромко тренькнул телефон, предупреждая о поступлении эсэмэски.

Землероева слепо нашарила аппарат, открыла сообщение, вчиталась в текст… и обомлела.

Все, что случилось ранее, показалось ей цветочками-ромашками. Букетом, помещенным в отгремевшее ведро.

«Твоя подруга находится у нас.

Если свяжешься с полицией – Ангелина умрет.

Если свяжешься с Воропаевым – Ангелина умрет.

Если будешь непослушной девочкой – мать получит Ангелину по частям.